Глава 13.
Лиза Закирова была высокой стройной девочкой с пронзительными голубыми глазами. Лиза осветляла отдельные пряди своих волос, что в простонародье называлось мелированием. Одевалась Закирова обычно в черную кожаную куртку, красный свитер в дырочку и обтягивающие джинсы.
Лиза считалась очень красивой девочкой, и по ней даже сохли некоторые парни из старших классов. Свой досуг девочка организовывала просто: приходя из школы, она сразу делала уроки, после чего допоздна рыскала в интернете, находя что-то интересное. Надо заметить, по компьютеру она шпарила так, что к ней приходили за советом девятиклассники…
Но как бы то ни было, Антон сел с Лизой на обществознании только потому, что ему надо было с ней посоветоваться по поводу вируса на его компьютере. Ну и что! Антон Лизе очень нравился. И поэтому, когда место Тимы Астраханова сегодня оказалось пустым, Лиза решила использовать свой шанс.
Она направилась на место Тимы, когда в класс влетела Катя Остапина и тоже бросилась к свободному месту рядом с Антоном. Лиза и Катя воинственно остановились напротив друг друга, синхронно облокотившись о парту.
-Я первая сюда села, - сквозь зубы процедила Закирова и плюхнулась на стул, поставив сумку напротив Остапиной.
-Зато я первая пришла к этой парте, - выразительно проговаривая каждое слово, как будто говорит с непонятливым ребенком, «процедила» Катя.
-А мне плевать.
Лиза вытащила из сумки учебник по литературе, дневник, тетрадь, карандаш и ручку. Катя скинула учебники на пол. Лиза вскочила и бросилась на Остапину. Девочки рвали друг другу волосы, царапались, и даже пытались укусить друг друга.
Драку разняли. Антон, взяв рюкзак, «удрал» от девчонок на последнюю парту к Роме. Катя и Лиза, всколоченные и расцарапанные, разошлись по своим местам.
***
Антон и Катя стояли в тени под лестницей. Не так темно, что бы не видеть кончика собственного носа, но и не так светло, что бы заметить Катину царапину на левой щеке.
-Так зачем ты меня сюда позвал?
Сегодня Катя сменила свою неизменную цветочную куртку на желтый вязаный свитер. Свои кеды девочка тоже сменила - на новые кожаные осенние ботинки. Мама говорила, что в них еще жарко, но Катя все равно не удержалась и одела. Она была все в тех же рваных джинсах стрейч. Рюкзак у Кати сегодня тоже был другой. Вместо розового - просто обычный черный, с прикольными вставками из джинсовой ткани. Помимо всего этого он был весь покрыт разнообразными значками.
-Катя…
Антон теребил карманы школьных брюк, выворачивал и заворачивал обратно.
-Катя, я тебя люблю.
Катя молча в упор смотрела на Антона. Шли минуты. Ничего не происходило. Наконец парень решился поднять глаза.
-Сначала я признаюсь тебе в любви, а ты придумываешь всю эту глупость, еще и Тиму туда втягиваешь! Ага, так я и поверила, что ты пошел в туалет, а Тима стал переписываться со мной вместо тебя!
-Но…
-А потом ты делаешь вид, что ничего не произошло! Да, мне было приятно, когда ты за меня врезал Звереву, да, я в тебя влюбилась!!! А ты на меня не реагировал! Даже посмотреть боялся! Я тебе подкинула записку с признанием в любви, а ты написал на ней классную работу! Да ты даже со мной за одну парту боишься! Трус!!
-Катя, я правда… Это не…
-А теперь ть признаешься мне в любви?!! Лучше поздно, чем никогда. Только поздно! Все! Я больше не сделаю к тебе ни одного шага!! Ни взаимного, ни ЛЮБОГО другого! Все, приехали!!
Антон густо покраснел, что было видно даже в полумраке.
-Почему это я должна была признаваться тебе в любви и бегать за тобой, ожидая ответа?!! Иди ты знаешь куда?!!!
Катя бросилась к лестнице. Антон порывисто схватил девочку за руку и притянул к себе на максимально близкое расстояние:
-Да, я признаюсь тебе в любви! Да, поздно. Но ты мне реально очень нравишься…
Остапина попыталась вырваться, но Милахин держал ее очень крепко.
-Отпусти!
Катя попыталась оттолкнуть парня свободной рукой, но он изменил хватку - обхватил Катю за локти.
-Не отпущу. Катя? - Антон заглянул девочке в глаза:
-Ты будешь моей девушкой?
-Нет!
Катя сделала еще одну безуспешную попытку вырваться.
-Почему?
-Да потому! Поздно!
-Я добьюсь того, что ты будешь моей девушкой!
-Не добьешься!
-Добьюсь.
С этими словами Антон отпустил Катю и уверенным шагом направился к лестнице. Катя задумчиво смотрела ему вслед.
Глава 13.
Лиза Закирова была высокой стройной девочкой с пронзительными голубыми глазами. Лиза осветляла отдельные пряди своих волос, что в простонародье называлось мелированием. Одевалась Закирова обычно в черную кожаную куртку, красный свитер в дырочку и обтягивающие джинсы.
Лиза считалась очень красивой девочкой, и по ней даже сохли некоторые парни из старших классов. Свой досуг девочка организовывала просто: приходя из школы, она сразу делала уроки, после чего допоздна рыскала в интернете, находя что-то интересное. Надо заметить, по компьютеру она шпарила так, что к ней приходили за советом девятиклассники…
Но как бы то ни было, Антон сел с Лизой на обществознании только потому, что ему надо было с ней посоветоваться по поводу вируса на его компьютере. Ну и что! Антон Лизе очень нравился. И поэтому, когда место Тимы Астраханова сегодня оказалось пустым, Лиза решила использовать свой шанс.
Она направилась на место Тимы, когда в класс влетела Катя Остапина и тоже бросилась к свободному месту рядом с Антоном. Лиза и Катя воинственно остановились напротив друг друга, синхронно облокотившись о парту.
-Я первая сюда села, - сквозь зубы процедила Закирова и плюхнулась на стул, поставив сумку напротив Остапиной.
-Зато я первая пришла к этой парте, - выразительно проговаривая каждое слово, как будто говорит с непонятливым ребенком, «процедила» Катя.
-А мне плевать.
Лиза вытащила из сумки учебник по литературе, дневник, тетрадь, карандаш и ручку. Катя скинула учебники на пол. Лиза вскочила и бросилась на Остапину. Девочки рвали друг другу волосы, царапались, и даже пытались укусить друг друга.
Драку разняли. Антон, взяв рюкзак, «удрал» от девчонок на последнюю парту к Роме. Катя и Лиза, всколоченные и расцарапанные, разошлись по своим местам.
***
Антон и Катя стояли в тени под лестницей. Не так темно, что бы не видеть кончика собственного носа, но и не так светло, что бы заметить Катину царапину на левой щеке.
-Так зачем ты меня сюда позвал?
Сегодня Катя сменила свою неизменную цветочную куртку на желтый вязаный свитер. Свои кеды девочка тоже сменила - на новые кожаные осенние ботинки. Мама говорила, что в них еще жарко, но Катя все равно не удержалась и одела. Она была все в тех же рваных джинсах стрейч. Рюкзак у Кати сегодня тоже был другой. Вместо розового - просто обычный черный, с прикольными вставками из джинсовой ткани. Помимо всего этого он был весь покрыт разнообразными значками.
-Катя…
Антон теребил карманы школьных брюк, выворачивал и заворачивал обратно.
-Катя, я тебя люблю.
Катя молча в упор смотрела на Антона. Шли минуты. Ничего не происходило. Наконец парень решился поднять глаза.
-Сначала я признаюсь тебе в любви, а ты придумываешь всю эту глупость, еще и Тиму туда втягиваешь! Ага, так я и поверила, что ты пошел в туалет, а Тима стал переписываться со мной вместо тебя!
-Но…
-А потом ты делаешь вид, что ничего не произошло! Да, мне было приятно, когда ты за меня врезал Звереву, да, я в тебя влюбилась!!! А ты на меня не реагировал! Даже посмотреть боялся! Я тебе подкинула записку с признанием в любви, а ты написал на ней классную работу! Да ты даже со мной за одну парту боишься! Трус!!
-Катя, я правда… Это не…
-А теперь ть признаешься мне в любви?!! Лучше поздно, чем никогда. Только поздно! Все! Я больше не сделаю к тебе ни одного шага!! Ни взаимного, ни ЛЮБОГО другого! Все, приехали!!
Антон густо покраснел, что было видно даже в полумраке.
-Почему это я должна была признаваться тебе в любви и бегать за тобой, ожидая ответа?!! Иди ты знаешь куда?!!!
Катя бросилась к лестнице. Антон порывисто схватил девочку за руку и притянул к себе на максимально близкое расстояние:
-Да, я признаюсь тебе в любви! Да, поздно. Но ты мне реально очень нравишься…
Остапина попыталась вырваться, но Милахин держал ее очень крепко.
-Отпусти!
Катя попыталась оттолкнуть парня свободной рукой, но он изменил хватку - обхватил Катю за локти.
-Не отпущу. Катя? - Антон заглянул девочке в глаза:
-Ты будешь моей девушкой?
-Нет!
Катя сделала еще одну безуспешную попытку вырваться.
-Почему?
-Да потому! Поздно!
-Я добьюсь того, что ты будешь моей девушкой!
-Не добьешься!
-Добьюсь.
С этими словами Антон отпустил Катю и уверенным шагом направился к лестнице. Катя задумчиво смотрела ему вслед.
Уроженка Пармы, Франческа родилась в небогатой семье скрипача Анджело Куццони. Училась пению у Петронио Ланци. Дебютировала в родном городе в 1716. С все возрастающим успехом выступала в Болонье, Венеции, Сиене. Некрасивая, обладавшая несносным характером, певица тем не менее покоряла публику своим темпераментом, красотой тембра, неподражаемой кантиленой в исполнении адажио. Наконец, в 1722 примадонна получает приглашение от Георга Фридриха Генделя (1685-1759) и его компаньона импрессарио Иоганна Хейдеггера выступить в Лондонском "Кингстиэтре". Немецкий гений, прочно обосновавшийся в английской столице, пытается завоевать туманный Альбион своими итальянскими операми. Он руководит Королевской академией музыки (призванной пропагандировать итальянскую оперу) и соперничает с итальянцем Джованни Бонончини (1670-1747). Желание заполучить Куццони так велико, что за ней в Италию даже посылают клавесиниста театра Пьетро Джузеппе Сандони (1680-1748). По дороге в Лондон у Франчески и ее спутника завязывается роман, приведший к скорому браку. Наконец, 29 декабря 1722 "Британский журнал" извещает о скором прибытии новоиспеченной Куццони-Сандони в Англию, не забыв при этом сообщить ее гонорар за сезон, составляющий 1500 фунтов (в действительности примадонна получила 2000).
12 января 1723 года состоялся лондонский дебют певицы в мировой премьере оперы Генделя "Оттон, король Германский" (партия Теофане). Среди партнеров Франчески по этой премьере отметим знаменитого итальянского кастрата Сенезино (ок. 1680-ок. 1750), в дальнейшем часто выступавшего вместе с ней. Далее последовали выступления в премьерах генделевских опер "Юлий Цезарь" (1724, партия Клеопатры), "Тамерлан" (1724, партия Астерии), "Роделинда" (1725, заглавная партия). Пела Франческа и в операх Бонончини, а также забытого ныне Оттавио Ариости (1666-ок. 1740). И везде ей сопутствовал успех, а число поклонников росло. Правда ее скандальность и строптивость была известна всем, но Гендель сам обладал достаточной решительностью. Однажды, когда примадонна не пожелала исполнять арию из "Оттона" так, как предписывал композитор, тому пришлось даже применить к ней физическую силу, пригрозив выбросить в окно.
Между тем, Королевская академия постоянно ищет новых звезд. Тем более, что Франческа летом 1725 родила дочь и ее участие в наступающем сезоне под вопросом. Гендель отправляется в Вену ко двору императора Карла VI. Здесь все с ума сходят по другой итальянке - Фаустине Бордони. Композитору удается заключить с ней контракт, предложив на 500 фунтов больше, чем Куццони. Лондонские газеты полнятся слухами о новой примадонне.
Фаустина Бордони родилась в знатной венецианской семье. Получила прекрасное образование. Среди ее учителей композиторы Бенедетто Марчелло (1686-1739), Франческо Гаспарини (1668-1727), известный певец-кастрат Антонио Бернакки (1685-1756), тоже весьма успешно выступавший с 1729 по приглашению Генделя в Лондоне. Сенсационный дебют на сцене в 1716 в Венеции на мировой премьере оперы "Ариоданте" Карло Франческо Поллароло (1653-1723) сделал ее известной. После успешных выступлений в родном городе (в 1719 здесь происходит первая творческая встреча певицы с Куццони, не предвещавшая, впрочем, тех баталий, которые увидит в последствии Лондон), Фаустина повергает к своим ногам Флоренцию, Неаполь, Рим, Болонью и другие города Италии. В 1723 она триумфально гастролирует в Мюнхене, в 1724-26 ей рукоплещет Вена. Гонорары звезды баснословны (15 000 гульденов в год). В отличие от Куццони она красива, аристократична. Несмотря на ограниченный диапазон (всего лишь до ля второй октавы), ее голос поражал подвижностью, мастерством владения колоратурой, искусством исполнения украшений (трелей, мордентов), чистотой дикции. Поклонники называют ее "новой сиреной".
Заполучив в лице Бордони новый "бриллиант", Гендель получил и новые проблемы. Как совместить на сцене двух примадонн? Ведь нравы Куццони известны, да и публика, разделившись на два лагеря, подольет масла в огонь. Все это предвидит композитор, сочиняя свою новую оперу "Александр", где должны сойтись на сцене Франческа и Фаустина (для которой это к тому же и лондонский дебют). Для будущих соперниц предназначены две равноценные роли жен Александра Македонского Лизауры и Роксаны. Мало того, число арий должно быть равно, в дуэтах они должны солировать попеременно. И не дай Бог, чтобы равновесие было нарушено! Теперь становится ясно, какие далекие от музыки задачи зачастую приходилось решать Генделю в его оперном творчестве. Здесь не место углубляться в анализ музыкального наследия великого композитора, но, видимо, во многом справедливо мнение тех музыковедов, которые считают, что лишь освободившись от тяжкой оперной "ноши" в 1741 году, он обрел ту внутреннюю свободу, которая позволила ему создать свои поздние шедевры в жанре оратории ("Мессия", "Самсон", "Иуда Маккавей" и др.).
Вернемся к нашему повествованию. Знаменательное событие происходит 5 мая 1726 года. Премьера "Александра" имеет оглушительный успех (достаточно сказать, что в первый месяц опера выдержала 14 представлений). Заглавную партию исполнял Сенезино. Обе примадонны на вершине славы. Можно с уверенностью констатировать, что такого трио еще не знала оперная сцена. Однако сбылись худшие предположения Генделя. Обладавшие спортивным азартом англичане образовали таки два лагеря непримиримых поклонников примадонн. Тем более, что соперничество Генделя с Бонончини ушло на второй план - последний потерпел сокрушительное поражение, его даже временно "отставили" от Королевской академии (впрочем, не на долго). В течение года борьба не выходила за рамки приличий. Певицы продолжали успешно выступать. Но очередной сезон начался с большими трудностями. Во-первых, Сенезино, которому надоело быть в тени соперничества примадонн, сказался больным и уехал на континент (вернулся к следующему сезону). Во-вторых, немыслимые гонорары звезд пошатнули материальное положение дирекции Академии. Не нашли ничего лучшего, как "возобновить" соперничество Генделя и Бонончини. Гендель пишет новую оперу "Адмет, царь Фессалийский", имевшую значительный успех (19 представлений за сезон). Бонончини также готовит новую премьеру: оперу "Астианакс". Именно эта постановка стала роковой в соперничестве двух звезд. Если до этого борьба между ними велась в основном "руками" поклонников и сводилась к взаимному освистыванию на представлениях, "поливанию" друг друга в прессе, то на премьере нового сочинения Бонончини она перешла в "физическую" стадию. Опишем же подробнее эту скандальную премьеру, состоявшуюся 6 июня 1727, в присутствии супруги принца Уэльсского Каролины, где Бордони пела партию Эрмиона, а Куццони - Андромахи. После традиционного освистывания стороны перешли к "кошачьему концерту" и другим малопристойным вещам; нервы примадонн не выдержали, они вцепились друг в друга. Началась форменная женская драка с царапаньем, визгом, тасканием за волосы. Окровавленные тигрицы лупили друг друга почем зря. Скандал был настолько велик, что привел к закрытию оперного сезона. В дальнейшем конфликт постепенно сошел на нет, знаменитое трио возобновило свои выступления в сочинениях Генделя ("Кир, царь персидский", "Птолемей, царь Египетский" и др.), однако дела Академии постепенно ухудшались, приближаясь к краху. Еще одно событие ускорило конец оперной антрепризы. Ирония судьбы заключается в том, что вышеупомянутый скандал послужил одной из причин создания знаменитой "Оперы нищих" Д. Гея и И. К. Пепуша (1728), являющейся пародией не только на засилие итальянщины, демократическая оппозиция которой уже давно существовала в Англии, но и на конфликт между примадоннами (знаменитый дуэт-перебранка Полли и Люси - лучшее тому доказательство). В свою очередь, "Опера нищих" легла в основу знаменитой "Трёхгрошовой оперы" Вайля-Брехта, появившейся 200 лет спустя в 1928 году. Так на деле осуществляется связь времен, да простится мне этот высокопарный стиль. Если же вернуться в 18 век, то можно констатировать: огромный успех "Оперы нищих" лишил итальянскую оперу многих почитателей, ускорив закрытие Академии.
В 1728 году обе примадонны покидают Лондон, их пути расходятся. Куццони продолжает свою суматошную и полную скандалов карьеру на родине в Венеции, затем снова появляется в Вене (где не удержалась из-за непомерных денежных аппетитов), в 1734-37 ее опять можно услышать в Лондоне в труппе знаменитого композитора Никола Порпоры (1686-1768). Вокруг нее всегда множество слухов (вплоть до убийства своего мужа). В Голландии она попадает в долговую тюрьму, откуда ее выпускают по вечерам для выступлений в театре, гонорар за которые идет в счет погашения долгов. Умерла она в нищете в Болонье (1770), зарабатывая в последние годы изготовлением пуговиц.
Совсем другая судьба у Бордони. После Лондона она с успехом гастролирует в Париже, затем оказывается в Милане и, наконец, возвращается в Венецию. Здесь в 1730 году она знакомится с немецким композитором Иоганном Адольфом Хассе (1699-1783), работавшим в Венеции капельмейстером. В том же году она выходит за него замуж. Молодая пара в 1731 году уезжает в Дрезден, ко двору курфюрста саксонского Августа II Сильного (1670-1733). Начинается немецкий период жизни и творчества знаменитой примадонны. Преуспевающий муж, хорошо овладевший искусством услаждать слух публики, пишет оперу за оперой (всего 56), жена поет в них. Данное "предприятие" приносит огромный доход (по 6000 талеров в год каждому). В 1734-63, в годы правления Августа III (сына Августа Сильного), Хассе является бессменным капельмейстером Итальянской оперы в Дрездене. Сочинениям Хассе отдавали должное И. С. Бах, Д. Паизиелло, другие композиторы. Однако, его холодное искусство, во многом подчиненное вкусам аристократии, в отличие от произведений Генделя утратило ныне свою актуальность. Отдельные его сочинения (оперу "Артаксеркс", интермедию "Пирам и Тизба"), конечно, вспоминают любители барочных раритетов, но это вызвано скорее желанием разнообразить репертуар для пресыщенной европейской публики и стремлением выжить в условиях, когда современное оперное дело стало во многом разновидностью шоу-бизнеса, нежели подлинным возрождением интереса к творчеству старого мастера.
Все вышесказанное не имеет, впрочем, никакого отношения к творчеству его супруги, ибо исполнительское и композиторское искусство живут по разным законам. Мастерство Фаустины продолжало вызывать восхищение. В 1742 году ею восторгался Фридрих Великий. Ее исполнительское искусство ценил великий Бах, с которым чету связывала дружба. Один из крупнейших историков музыки того времени, композитор и органист Чарлз Бёрни (1726-1814) в своих трудах уделил много места характеристике искусства Хассе-Бордони (не забыв также и о Куццони). Все современники в один голос отмечали то неотразимое впечатление, которое производила Фаустина.
В 1751 году певица, находясь в полном расцвете творческих сил, покинула сцену, посвятив себя семейным и светским заботам (у нее было пятеро детей). После смерти Августа III в 1764 году супруги поселяются в Вене а в 1773 уезжают в Венецию. Слава постепенно уходила от них. Фаустина скончалась в 1781, ее муж спустя два года. Их смерть прошла почти незамеченной...
Ничего ты не понимаешь. Да и не хочешь понимать.
Девочка свесила ноги вниз и начала любоваться закатом. Розовый, фиолетовый, оранжевый. Это лучше любой радуги.
- Может, и не хочу, - фыркнула рыжеволосая, - я хочу, чтобы ты поставила себя на мое место. Мне надоело все это терпеть. Я боюсь своей свадьбы, из-за тебя, между прочим!
Девушка бросила холодный взгляд на собеседницу, но та продолжала смотреть на небо, пусть и почувствовала, что глаза девушки направлены на нее.
Повисло молчание. Нет, вовсе не неловкое. Напряженное.
Две соперницы. Одна настроена решительно, выплескивает свои эмоции, а другая, наоборот, совершенно безразличная, спокойная. Одна всегда идет напролом, будет добиваться своего, другая же продумает все нюансы, ни одна мелочь не останется без ее внимания. И только тогда, когда будет совершенно уверенна в успехе, пойдет выполнять задуманное.
Две соперницы сидели в полном молчании. Хотя нет, одна все же стояла. Кэндис долго смотрела на девочку, но вскоре села под дерево, подняв глаза на зеленные листья, которые отблескивали золотым. Легкий весенний ветерок тревожил их, и деревья, казалось, что-то шептали, успокаивая девушку. Сейчас ей природа казалось такой волшебной. Сейчас пролетали в голове моменты юности, когда та жила в цивилизации, не думая даже взглянуть на ночное небо, хоть разок поднять глаза на вверх, когда заходит солнце. Хотелось вернуться назад и влепить себе громкую пощечину. Но шепот листвы окончательно успокоил Кэндис. Даже пропало желание толкнуть Сьюзи туда, вниз. Девушка легко вздохнула.
- Так зачем? – Прервала она тишину.
Девочка резко развернулась к ней. Глаза как-то странно блестели.
- Ты не поймешь. Даже не постараешься.
Сьюзи отвела взгляд, наблюдая за белкой, которая совершенно спокойно что-то жевала.
- Белки в штанах, - усмехнулась рыжеволосая, проследив за взглядом собеседницы, - злой пудель, испорченный костюм – это все твоих рук дело.
Она не ответила, продолжала молчать и смотреть куда-то вперед.
Две соперницы. Одна прямо ответит, все скажет прямо, ничего не скроет, но подумает о том, что сделала человеку плохо уже после. Другая же загадочная, не скажет все, а что-то утаит, хитро улыбнется и скроется с глаз твоих. Они две такие разные, но такие одинаковые.
Знаешь, - подала голос блондинка, - я так боялась, что Джереми забудет обо мне. Будет ухаживать только за тобой, плюнет на младшую сестру. Вот и принялась тебя позорить.
Кэндис удивленно взглянула на нее.
- И все? Я так настрадалась, боялась приходить к вам в гости. И это все из-за твоего глупого страха потерять брата? Он в тебе души не чает, он любит тебя.
- А ведь иногда из-за «второй половинки» люди забывают о родных. Сбегают из дома, не замечают братьев и сестер.
Сьюзи замолчала, уставившись на небо.
- Я же говорила, что тебе не понять.
- Почему же?
- Ты по-другому относишься к своим братьям. Ты боишься их потерять, в смысле, их смерти. Но ты не боишься, что они забудут о тебе. Ты думала о том, что может такое случиться, что бы вы не общались уже достаточно давно, они даже не думают о тебе, не пишут, не звонят, вместо этого они возятся со своими девушками. Думала о таком исходе событий? Нет. А я боялась, боялась, что Джереми с головы до ног засосет в ваши отношения, и он забудет о семье.
Две соперницы. Они преследуют совершенно разные цели. Но все же они борются между собой. Борются за внимание одного блондина, который любит их двоих одинаково сильно, просто по-разному. Вот только они этого, почему-то, совсем не понимают. Или просто не хотят понять. Он должен выбрать одну, если верить им. Никого не интересует, что это очень глупо.
А что же страшнее? – Кэндис подняла глаза на небо, полностью покрытое звездами. – Смерть близкого или же его безразличие к тебе?
Сьюзи пожала плечами. Философский вопрос, на который тебе никто не даст один верный ответ.
- Для каждого страшнее что-то одно.
Рыжеволосая тяжело вздохнула. Перед глазами пробежали все ее веселые моменты с братьями. Отчего-то по щекам полились слезы. Захотелось сейчас набрать номер Финеса или Ферба, услышать их голос, смех, поболтать, узнать, как дела. А после и встретиться, прокатиться на их очередном аттракционе, или что они там построят, обнять их. Девушка опустила глаза.
- Мы с тобой таки дуры. – Кэндис усмехнулась, вызвав недоуменный взгляд собеседницы. – Одна гонялась за любовью, забыла о братьях, о семье. Конечно, моя мания прижучить тоже что-то значит, но все же. А другая гонялась за семьей, из-за чего и забыла о существовании друзей и мальчиков.
Сьюзи задумалась. Были ребята, которые хотели с ней пообщаться, но стоило им подойти, как она рыкала, отгоняла, впускала в ход кулаки. А все из-за того, что она в это время готовила очередную пакость для Кэндис, потому и не давала никому отвлекать себя. И уже через неделю вся местная детвора избегала юную Джонсон.
Две соперницы. Казалось, такие разные, но такие одинаковые. Обе что-то потеряли, им двоим было стыдно. Но гордость не позволяла что-либо сказать, извиниться, обняться и так попрощаться. Хотя обе этого очень хотели и ждали, но так и не дождались.
- Я не буду портить вам свадьбу. Обещаю.
Сьюзи встала и медленным шагом ушла прочь. Ушла не только Сьюзи. Ушла настоящая ведьма из жизни рыжеволосой девушки, открыв дверь улыбчивой девочке.
Через пару минут Кэндис достала телефон, что-то нажала и прижала его к уху.
- Да? – Послышался достаточно знакомый голос.
- Ферб, передай всем, что я сейчас приду. С ночевкой.
Елена Дмитриевна только что вернулась от царицы. На ней был дорогой парчовый сарафан, а на голове красовался великолепный кокошник, из–под которого ниспадали по вискам до самых плеч рясы из жемчуга и камней; на лоб свешивалась поднизь - золотая сетка, низанная жемчугом, совершенно скрывавшая ее белокурые волосы и лоб.
Боярыня подошла к зеркалу и долго смотрелась в него.
Неужели же есть краше меня кто на свете? - прошептали ее побелевшие губы. - Я с тела спала, и кровь у меня с лица ушла, а все же еще хороша! Да нет, не красой она взяла его, не красою! Причаровала, приколдовала! А, Марфушка, Марфушка!.. И какую казнь придумать мне для нее.
Она опустилась на скамью и положила голову на стол, охватив ее руками.
Вошла сенная девушка и в нерешительности остановилась на пороге. Боярыня подняла голову и сурово сдвинула брови.
Там… в светелке княжна… княжна Пронская. Очень просится боярыню повидать.
Что ей от меня надо? Скажи, что я устала, что мне неможется.
Очень уж плачет! Индо жалко смотреть.
А жалко, так не смотри. Ступай себе! А впрочем, стой! - что–то вдруг поразмыслив, проговорила Хитрово. - Проведи, пожалуй, княжну.
Девушка поспешно юркнула за дверь и через минуту вернулась, ведя за собою княжну Ольгу.
Та шла трепетная, взволнованная, с красными от слез веками. Она от смущения опустила свои лучистые глаза пред грозным взором боярыни.
Елена Дмитриена встретила ее довольно холодно и приветствовала одним наклонением головы.
Садись, гостьей будешь, - указала она на другой конец скамейки. - Угощать чем прикажешь?
Спасибо, - робко ответила княжна, - я не за угощением пришла к тебе.
Что же, батюшка прислал или, может, княгиня? - усмехнулась боярыня, знавшая, что княгиня Пронская всегда презирала ее и не любила.
Да, я знаю ее гордыню, - глумясь, подтвердила боярыня.
Не вини моей матушки, боярыня! - сказала Ольга, и боярыня увидела в ее чудных глазах всю ее чистую и невинную душу. - У матушки только и было сладкого в жизни, что гордость. Ее гордость отнять никто у нее не смог.
Отчего умирает княгиня? - спросила Хитрово. - Князь о ее болести никому не сказывал. Ходит ли к вам лекарь?
Нежное личико княжны покрылось слабым румянцем, но она ничего не ответила на этот вопрос. Боярыня поняла ее и, невольно замолчав, тоже поникла головою.
Наступило продолжительное молчание. Елена Дмитриевна первая нарушила его.
Так, значит, ты без ведома матери пришла ко мне? - спросила она. - Какое ж такое у тебя ко мне дело?
Ты из большой беды меня вызволить можешь, едва слышно проговорила княжна.
Из беды… тебя? Что же с тобой приключилося?
Тебе ведомо, что меня за князя Черкасского сватают? - спросила княжна.
Слыхивала. Не люб он тебе, что ли?
Лучше смерть, чем за него идти!
Сговор–то был?
Был, - пролепетала княжна. - А теперь батюшка свадьбой торопит, - боится, что матушка не доживет… Обещали меня к царю свести, вот он и торопит. Боярыня, попроси царя за меня, сироту горькую, бесталанную, вступиться! - опускаясь пред Еленой Дмитриевной на колени, взмолилась Ольга.
Встань, встань, что это ты! - поднимая ее с пола, проговорила растроганная боярыня. - Я сделаю, что могу.
Княжна с трудом поднялась с пола и, продолжая неутешно рыдать, села на скамью возле боярыни.
Так очень не люб тебе князь Черкасский? - спросила Хитрово. - А разве ты знаешь кого иного слаще?
Ольга с испугом отшатнулась от нее.
Да ты не бойся! Ведь я наверно не знаю его, - пошутила Елена Дмитриевна. - Так ты любишь, плутовка! Вот почему тебе и Черкасский–то не люб?
Нет, нет, что ты, что ты, боярыня!.. Никто мне не люб! - испуганно залепетала княжна. - Я в монастырь, в монастырь хочу пойти.
Полно, не пугайся, дитя! - грустно улыбнулась Елена Дмитриевна. - Я не отниму от тебя твоего любого; мне он не нужен, у меня свой есть, и его я не отдам никому, ни во веки веков! Ах, да разве ты знаешь, что значит взаправду любить? - страстно зашептала боярыня, заламывая свои руки. - Что значат ночи безумные, когда подушка пуховая жжет твои плечи и щеки румяные, когда губы ищут поцелуев горячих, когда объятья крепкие ищут таких же объятий, когда жизнь тебе без милого - не в жизнь! Ревность разве ведома тебе? Злая тоска–разлучница разве грызет твою грудь? Разве гложет сердце твое месть–ехидница? Ах, девушка, девушка, ничего–то этого тебе не ведомо!
Ольга молчала, пораженная; слушала она речь боярыни и любовалась ею, безотчетно завидуя ее красоте.
«И он чуть было не полюбил ее! - подумала она. - По нем она, значит, тоскует, его любит, а как узнает, что он–то и есть мой суженый…»
При этой мысли дрожь пробежала по телу Ольги, и она невольно закрыла глаза.
Но боярыня уже успокоилась, улыбнулась и проговорила:
Не тревожься же, милая, ты такой любви не познаешь; другая ты… Ну, а от Черкасского я тебя вызволю. Пойдем ко мне в опочивальню: хочется мне чем тебя одарить, - и боярыня повела княжну в свою опочивальню.
Ольга, привыкшая дома к суровой простоте, с восхищением осматривала затейливую и нарядную спальню боярыни, как вдруг ее глаза почти с ужасом остановились на чем–то, висевшем на стене, против большой и высокой кровати. А Елена Дмитриевна в это время доставала из маленького кованого ларца нитку дорогого жемчуга, а потом, подойдя к девушке, стоявшей точно в столбняке, проговорила:
Вот тебе мой свадебный подарок, носи на память обо мне!..
Княжна молчала.
Боярыня остановилась, заметив странное выражение лица княжны, и, проследив за ее глазами, увидела, что они были устремлены на джианури.
Что с тобой, девушка? - спросила Елена Дмитриевна, и ее голос заметно дрогнул.
Ольга мгновенно пришла в себя, провела рукой по лицу, но отвести взор от инструмента уже не могла.
Что с тобою? - уже суровее повторила боярыня, У которой вдруг мелькнула какая–то тайная мысль.
Ни–ничего! Прощай, боярыня! - обрывающимся голосом пролепетала княжна и кинулась к дверям.
Стой! - властно схватив ее за руку, остановила Хитрово и пристально впилась взором в лицо девушки. - Говори, зачем хотела бежать отсюда?
Пусти меня! - простонала княжна, вырываясь из ее рук.
Нет, ты мне скажешь! Ты знаешь, чья это игра?
Девушка молчала, но яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, выдал тайну.
Искушенная опытом, боярыня сразу догадалась обо всем. В ее сознании сверкнула мысль, что пред нею стоит соперница, именно та, которую она так давно и тщетно искала. Но это было только предположение, а она хотела удостовериться в этом без всякой тени сомнения. Поэтому она сорвала с гвоздя инструмент и, выразив на лице обворожительную улыбку, подбежала к девушке.
Смотри, это его подарок, его, понимаешь? - моего любого, моего желанного! Сам меня на нем играть учил… А какие песни пел! Какие слова говорил! Век меня одну любить клялся. И, я верю, он любит меня одну, одну меня, и будет любить до могилы! А какие ночи мы с ним проводили, как ласкал, миловал он меня! Еще вчера он так горячо целовал меня и такие ласковые слова говорил…
Она приблизила свое пылающее лицо к побелевшему лицу девушки и ждала, что та на это скажет.
Княжна не вынесла и, сильно оттолкнув от себя свою соперницу, глухо произнесла:
Ты лжешь, лжешь, боярыня! Не был он у тебя и не люба ты ему, не люба!
Дикий, безумный хохот огласил опочивальню. Княжна, взглянув на боярыню, остолбенела от ужаса: красивое лицо Елены было искажено такой злобой, такой неистовой яростью, что его трудно было теперь узнать.
Так это он тебя любит? - хрипло проговорила наконец Елена Дмитриевна, перестав вдруг смеяться. - Тебя - такую лядащую, такую мерзкую? Меня променял на тебя! И ты думала, что боярыня Елена Хитрово уступит своего любого такой лядащей девчонке, как ты?
Княжна взглянула на нее своими скорбными глазами и еле слышно, но твердо ответила:
Он не твой любый и никогда им не был!
И твоим никогда не будет! - яростно крикнула Елена. - Я лучше своими руками задушу его.
Боярыня! - твердо произнесла девушка. - Отпусти меня! Зазорно мне слушать такие речи твои…
А не зазорно молодых чужеземцев привораживать? Не зазорно княжне, девушке, на свиданье к чужеземцу бегать?
Я невеста его, - гордо произнесла Ольга и пошла к двери.
Не пущу! - рванула ее за рукав Елена Дмитриевна. - Не пущу, пока от Леона не отречешься.
Ни в жизнь! - страстно ответила княжна.
А! Ну, так хорошо же: я оклевещу твоего Леона, и он на плахе сложит свою голову!
Княжна побледнела и зашаталась.
Не посмеешь ты это сделать! Не допустят тебя до этого совесть твоя да Бог праведный, - торжественно произнесла девушка.
Боярыня ответила ей таким мрачным взглядом, что та затрепетала, как лист в осеннюю бурю.
Так добром не отдашь? - повторила Елена.
Разве в моей воле отдать его или нет? Боярыня! - сложила княжна с мольбою руки. - Смени гнев на милость! Ты такая красивая, такая могучая, сам царь… тебя слушается, все в твоей воле, а я… ты сама сказала, я - лядащая, бедная, бессильная девушка. И за что он меня полюбил - про то мне неведомо; видно, за судьбу мою горькую.
Слезы помешали Ольге докончить свою речь, и она закрыла лицо руками, глухо разрыдавшись.
Боярыня тем временем успела уже немного успокоиться; ее гнев утих, и только бешеная, неукротимая ревность все еще бушевала в груди.
Завтра твоему отцу все поведаю - пусть свадьбой поторопит, - сказала она. - А теперь ступай!
Княжна, как раненая лань, за которою гонятся злые охотники, бросилась к дверям опочивальни и исчезла за ними. А боярыня сорвала с головы кокошник, отшвырнула его от себя и рыдая упала на кровать.
| |
